– Ваня, Ваня, вставай, отец Иоанн уехал.
– Да вставай же, полно притворяться, ведь он уехал...
Но несчастный не притворялся. Он лежал неподвижно: язык, руки, ноги – всё словно омертвело, и только усиленное моргание глаз показывало, что юноша жив и что-то хочет сказать.
Шутники от ужаса оцепенели. Они не понимали, что происходит, а когда пришли в себя, переглянулись и горько заплакали над "живым трупом".
– Ваня, Ваня, над Богом мы хотели посмеяться! Прости, прости нас...
Три опытных врача всю ночь провели у постели теперь уже настоящего больного.
– Помочь мы не можем. Болезнь эта неизлечима. Вероятно, страшный недуг поразил вашего товарища,– сказали они.
И молодые люди, не решаясь открыть врачам истину, разрыдались.
Наутро с первым же пароходом оба шутника отправились в Кронштадт. Отец Иоанн не мог их принять до вечера, а когда ему доложили о молодых людях, он велел передать им, что ничего для них сделать не в состоянии. Всю ночь продежурили юноши у старенького домика и, когда поутру Батюшка вышел на крылечко, бросились ему в ноги, умоляя простить их.
Добрый пастырь повёл молодых людей в церковь. После службы все вместе подошли они к иконе Николая Чудотворца. Около двух часов длилась беседа. Священник, указав на неприличие их поступка – нельзя шутить с людьми старше их, рассказал юношам о земной жизни Господа нашего Иисуса Христа, о Его крестных страданиях, Его учении.
– Теперь помолимся,– сказал отец Иоанн, и друзья опустились на колени. Никогда они не молились так, как в те минуты. Икона святителя Николая казалась им живым ликом, сначала грозным, а потом всё более и более милосердным.
– Поезжайте с Богом,– благословил священник ребят,– и Его славословьте.
У юношей словно гора с плеч свалилась. Они чувствовали непонятную для них радость: душа ликовала, всё окружающее виделось им в радужном свете.
Домой товарищи попали к вечеру. Дверь отворил им... Ваня.
– Ваня, ты ли это? Ты здоров! – и друзья бросились обнимать его; слёзы, но уже радостные, хлынули из глаз бурным потоком.
– Почти здоров. Голова только тяжёлая, и какая-то усталость во всём теле...
Оказалось, что в тот именно час, когда в Кронштадте отец Иоанн молился с молодыми людьми у иконы Николая Чудотворца, Ваня почувствовал улучшение, постепенно к нему стала возвращаться возможность владеть онемелыми руками и ногами. Первым движением окрепшей правой руки было крестное знамение.
Конечно, молодым людям уже больше никогда не приходило в голову смеяться над вопросами веры.
1. Мнимый – притворный, ложный. ^
Домой Батюшка возвращался после полуночи. "Покой наш будет там,– говаривал обычно он и указывал на небо,– если только заслужим его здесь".
А день праведного Иоанна Кронштадтского начинался около трёх ночи с утренней молитвы. Затем – подготовка к служению Божественной литургии [1].
Служение литургии требует особой отдачи от священнослужителя – ведь это непрерывный пламенный молитвенный порыв к Богу. И Батюшка служил, будто охваченный внутренним огнём, казалось, что сам он – ангел, предстоящий Богу.
С самого начала своего пастырского служения отец Иоанн принял на себя почти беспримерный подвиг – ежедневное служение Божественной литургии. Именно поэтому Кронштадтского пастыря на иконах изображают с потиром [2] в руках. Батюшка призывал как можно чаще приобщаться Святых Христовых Таин, о животворящем действии которых он сам многократно писал, например, так: "Девушка, совсем умиравшая после причастия Святых Таин в тот же день начала поправляться, кушать, пить и говорить, между тем как она была почти в беспамятстве, металась сильно и ничего не ела, не пила. Слава животворящим и Страшным Твоим Таинам, Господи!"
Около четырёх часов утра отец Иоанн выходил из дома, чтобы успеть к утрени [3] в Андреевский собор. На улице с ночи его уже поджидали толпы нищих. Он сам раздавал им милостыню. Всю дорогу до храма его окружало неимоверное число просителей, и порой Батюшке с трудом удавалось войти в церковь.
Во время утрени отец Иоанн сам читал положенные молитвы. Часто во время пения он опускался на колени и, закрыв лицо руками, горячо молился, со слезами.